Ещё в 80-е мы вместе с братом регулярно делали набеги на международные выставки в Сокольниках. Конечно, нас, школьников, не интересовали ни тяжёлое машиностроение, ни деревообработка, ни нечто под названием «Консумэкспо».
Иностранцы регулярно дарили посетителям сувенирную продукцию — наклейки, брелки, воздушные шарики с логотипом. Красочные буклеты тоже были чудом для посетителей, как и импортная еда вроде рогалика с повидлом внутри. Вот за всем этим охотились группки советских подростков.
Для некоторых иностранцев это было развлечение, как покормить голубей. Они швыряли в толпу дешёвые корпоративные приманки и фотографировали этот кавардак made in USSR.
Я страшно стеснялся и не мог просто подойти на выставочный стенд один, поэтому присоединялся лишь к массовым раздачам. Поэтому ящик в стенке «Артек», где хранились мои сокровища, в основном пополнялись рекламными проспектами.
Дети между собой хвастались сокровищами, но пионерская солидарность не позволяла скрывать хлебные места. Все постоянно делились наводками на добрых дядь. Тети на выставках почему-то всегда были недобрыми.
В 90-х иностранцев любили уже все. Каждый заокеанский гость был целым аттракционом, с ним носились как с писанной торбой. Иностранец, особенно из США, воспринимался носителем истинного знания. Они выглядели иначе, пахли иначе и приоткрывали завесу в какой-то дивный мир, известный по хлынувшему на экраны кино-ширпотребу.
…На международную ярмарку образования в Манеже я пришел уже не попрошайничать, а продавать. В редакции мне поручили маркетинг и развитие, поэтому как коробейник я ходил по стендам и рассказывал о проектах, которые были тогда в «Учительской газете».
На стенде компании с логотипом-яблоком меня встретила Ненси. Она мне показалось просто ослепительной, особенно запомнились ее белые зубы и улыбка. И ещё она прекрасно говорила на русском языке, была ужасно обходительна и сразу подарила мне фирменную чашку. Такие чашки мне в советское время не доставались!
Из всего списка коробейника она выбрала конкурс «Учитель года». Потому что именно в США он впервые был проведен и остается престижным до сих пор национальным проектом. Компания Apple Computer (так длинно она тогда называлась) стала первым генеральным спонсором этого проекта.
Я пришел в редакцию и начал спрашивать, а что это за конкурс, как он проводится. Выяснилось, что особо его имиджем никто не занимался. Как же быть? Международный спонсор есть, деньги дает и компьютер победителю? Пришлось за это взяться самому.
Так я оказался в команде «Учителя года», которая в итоге привела его также к национальному бренду. Все американцы!
Потом мы познакомились с организаторами Национального учителя года, наладили обмены. Руководитель этой программы Джон из США приехал в Москву и открыл постсоветским людям на многое глаза. Например, он был почему-то очень возмущен, что ему приходится делить ванную комнату с другим постояльцем номера, а это, на минуточку, был люкс! За едой он всегда просил себе стакан воды, и все поварихи столовой сбегались на это чудо посмотреть. Вообще он очень волновал женщин, только в итоге выяснилось, что Джон — гей. Слово «гей» для большинства тоже было чем-то заморским, приметой другой цивилизации. В СССР геев, как и секса ведь не было.
В России давно не любят иностранцев, а американцев принято обвинять во всех грехах и в том числе проблемах 90-х. Сейчас, живя с ними бок о бок, я, конечно, понимаю, что у нас значительно больше общего, чем казалось тогда.